crinò n.5 vermouth dadaista dada cucina futurista guido andrea pautasso

Crinò N. 5, Vermouth dadaista

Febbraio 1921. Lo scrittore dadaista Clement Pansaers, ispirato dalla frequentazione a Parigi del Café Certâ, pubblica un racconto in versi intitolato Bar Nicanor per descrivere le doti possedute dal maître en cocktail-mixtures Maurice, ex barman capace di incantare i fortunati avventori del suo locale con cocktail paragonabili a pozioni magiche d’altri tempi.

Immerso in una sorta di impressionante viaggio iniziatico tra succhi dionisiaci e ebbrezze alcooliche, Pansaers si abbandona a sensazioni gustative raffinate e descrive in maniera poetica le specialità servite al Café Certâ ricordandone i nomi estrosi, eccentrici e cosmopoliti come l’Egg Nogg, il Pick me up, il Gin-Whisky, il Manhattan, il Californian Cocktail, il Flip Flap, il Wodka Brandy e il T.-C., sigla misteriosa che cela la mescolanza di ghiaccio, scorza d’arancia, Triple sec e Cointreau. Altri esperimenti alchemico-liquorosi speciali, come il Mousse Moka, il Théatra Flip e il Dada cocktail, sono invece frutto della capacità inventiva del suo alter ego Maurice: creazioni fantasiose e visionarie immaginate per pochi temerari degustatori in grado di cogliere la potenzialità inebriante e le infinite sfumature offerte dall’arte del bere miscelato.

A sviluppare e a dare concretezza oggi alle idee radicali e innovative dei dadaisti in merito alle sperimentazioni alcooliche, è il giovane e audace barman della Pasticceria Massimo di Milano, Luca Crinò.

Luca Crinò

Da esperto e entusiasta miscelatore di spiriti, Crinò ha sviluppato le sue ricerche dimostrando di essere un liquorista di altissima qualità e ha creato prima il Vermouth N.7 e il Bitter N.3, poi il neonato Vermouth N.5: liquori destinati alla preparazione dei suoi cocktail per fare sì che essi siano unici e indimenticabili come opere d’arte, e sensazionali proprio come le bevande alchemiche e quasi magiche servite da Maurice in Bar Nicanor.

In particolare il Vermouth N.5 si è rivelato un esperimento straordinario e una sfida portata avanti da un vero maestro liquorista che, con una operazione azzardata e complessa, ha saputo mutare il sapore dolciastro del marsala nel secco assoluto caratteristico dell’extra dry, dando così vita a una miscela liquorosa differente rispetto a qualsiasi altro Vermouth.

La combinazione di droghe e di spezie, assieme all’elaborazione di elementi (segreti) derivati dagli alcolati della frutta e degli agrumi, conferisce al Vermouth N. 5 un timbro deciso che rimanda la memoria al respiro dei profumi e degli aromi tipici del territorio siciliano. La vera novità della creazione alcoolica di Crinò è però il sapore unico, ottenuto grazie a una manipolazione di assenzio romano, dittamo cretese, balsamite e maggiorana, che al palato si manifesta con un’esplosione di essenze naturali sorprendenti e impreviste.

Per il Vermouth N. 5, come del resto per gli altri liquori prodotti da Crinò, l’etichetta è stata disegnata appositamente basandosi sull’utilizzo di linee geometriche immanenti che rammentano gli esperimenti tipografici radicali delle avanguardie artistiche del Novecento. E la scelta del colore verde di fondo, che si staglia nei contorni della grafica ridefinendone i caratteri bianchi del numero 5, contraddistingue e differenzia il Vermouth di Crinò dagli altri vini aromatizzati. Il verde, colore magico par excellence, afferma così il desiderio stregonesco di Crinò di poter rivoluzionare, ancor prima di reinterpretare, l’arte della miscelazione alcoolica e della liquoristica moderna.

Lo spirito trasgressivo e gioioso di Dada non si è mai sopito. Nel XXI secolo la volontà dei dadaisti di stupire e di meravigliare il pubblico si manifesta ancora una volta grazie al Vermouth N.5, ideato dal Maestro dell’arte del bere miscelato Luca Crinò che, al di là dei gusti e della moda dell’aperitivo tradizionale, alla Pasticceria Massimo, propone esperienze alcooliche uniche e drink non convenzionali, soprattutto non replicabili altrove pena la perdita della fantasia creativa di un barman e liquorista perfezionista, genialmente folle e dall’anima dadaista.

Guido Andrea Pautasso

ДОКУМЕНТЫ ПЬЕРО МАНДЗОНИ, ЭКСПОНИРОВАННЫЕ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ

ДОКУМЕНТЫ ПЬЕРО МАНДЗОНИ,

ЭКСПОНИРОВАННЫЕ В

ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ

Пьеро Мандзони

Биография художника в собрании документов

Гвидо и Гибриэллы Паутассо

Кураторы Гвидо Андреа Паутассо и Ирен Стукки

Открытие выставки Пьеро Мандзони Документы его жизни (под ред. Розалии Паскуалино ди Маринео) в Hauser & Wirth в Лос-Анджелесе (14 февраля - 7 апреля 2019). В сотрудничестве с Фондом Пьеро Мандзони были представлены документы, связанные с жизнью художника, из собрания Гвидо и Габриэллы Паутассо в Book & Printed Matter Lab художественной галереи.

Коллекция Гвидо и Габриэллы Паутассо: взгляд на Пьеро Мандзони через призму документов Ирен Стукки.

 “Собрание документов” это не просто результат поисков увлеченного коллекционера, руководствующегося своими собственными вкусами и предпочтениями. Это означает, прежде всего, стремление приблизиться к прошедшему, к минувшей эпохе и ее взглядам. Приблизиться в истории с должным уважением, чтобы попытаться проникнуть в ее сущность с целью обнаружить, осмыслить и донести до современников ценные свидетельства прошлого.

    Коллекция Гвидо и Габриэллы Паутассо это одно из наиболее полных собраний документов художника, рассказывающее о Пьеро Мандзони посредством свидетельств, каталогов и постеров его выставок, машинописных текстов его манифестов, обозрений, фотографий,  позволяющих прикоснуться к его биографии, чтобы затем проникнуть в суть его творчества.

    Здесь можно найти хронологическое изложение фактов и подробную информацию, способную обогатить, оживить и приблизить к нам художественные работы Мандзони. Поэтика его трудов становится понятнее в свете прожитой им жизни.

    Знакомясь с графикой, рисунками, цветовой палитрой материалов, представленных на выставке, любознательный посетитель постепенно погружается в мир Пьеро Мандзони и вступает в контакт с его искусством, постигая особенности его художественного языка, а вместе с тем и языка его эпохи.

    Пьеро Мандзони, как известно, прожил трагически короткую, но чрезвычайно насыщенную жизнь; причем, это не просто общие слова, использующиеся в подобных случаях, а самая что ни на есть правда, проистекающая из знакомства с его переполненной событиями биографии, огромного числа созданных им картин и проведенных выставок. Время его художественной активности, пришедшееся на период 50-60 гг. XX в., свидетельствует о высочайшем уровне, которого он сумел достичь в своем творчестве: это история творческой эволюции, включающей путешествия, встречи, дружбы и союзы с единомышленниками.

    Представленные документы, числом более 50, позволяют погрузиться в события тех лет, подробно представить себе разнообразную деятельность Мандзони в различных сферах, кроме его собственно художественного творчества.

    Среди других экспонатов выделяется один машинописный текст: это автобиография, написанная Пьеро Мандзони, родившимся в 1933… Находка этого текста стала огромной радостью для Гвидо и Габриэллы Паутассо, то же самое можно сказать обо всех, кому посчастливилось познакомиться с этим документом.  Погружаясь в этот текст, мы становимся свидетелями того, как Мандзони-автор описывает Мандзони-художника и Мандзони-человека. Вместе с работами художника перед нами предстает «просто» человек, рассказывающий о своем деле. Исключительность его стремительной и необычной карьеры, отмеченной исканиями, постоянными перемещениями, плодотворными, пронзительными, авангардистскими размышлениями, опередившими свое время, соединяется с простотой бытия живого человека, образованного, отзывчивого к стимулам, которые он получал в Милане, переживавшем период своего экономического расцвета, а также в Европе, США и Азии. Постепенно мы начинаем понимать, насколько трудно втиснуть в привычные рамки сложную и противоречивую личность человека, сумевшего создать так много за такое краткое время. Не обращая внимая на второстепенное, он сосредоточился на главном: на своей жизни. Подобно всем великим, он понимал, что «есть только бытие, только жизнь»… но никогда не проповедовал менторским тоном, напротив, он всегда был готов поднять бокал с барберой (или с датским пивом), провозглашая тост за Искусство с мрачной усмешкой.

Впечатления о моей коллекции

Гвидо Андреа Паутассо

Зимой 1984 г., роясь в книгах из библиотеки моего отца, литературного критика Серджо Паутассо, я обнаружил каталог выставки художника Пьеро Мандзони, под названием 12 линий. Том, опубликованный издательством Galleria Azimut в 1959 г., был подарен моему отцу самим Мандзони: тогда, будучи в Милане, он вместе со своими друзьями художниками и писателями посещал тратторию да Пино алла Парете, Бар Джамайка и многочисленные галереи, наводнявшие в то время район Брера. Эта находка подтолкнула меня к тому, чтобы пройти по следам Мандзони и заняться изучением его теоретических манифестов, афиш и каталогов его выставок, приглашений на вернисажи его картин, а также статей, опубликованных в обозрениях того времени, и редких фотографических снимков, наряду с его живописными работами. После того, как мне посчастливилось обнаружить несколько журнальных фрагментов, в которых Пьеро, будучи еще учащимся лицея, писал о политической экономии, мои поиски увенчались находкой машинописного текста с его первыми теоретическими манифестами, в которых он провозглашал необходимость радикального художественного эксперимента и приглашал задуматься, отбросив любые предрассудки, о новой природе художественного поведения.

Когда мне удалось найти  многократно проверенный и исправленный машинописный текст Пьеро Мандзони, родившийся в 1933, в котором художник проследил свою биографию (возможно, что это было его последнее сочинение, датированное 1963 г., в котором его жизнь трагически оборвалась), то я осознал, насколько моя коллекция выходит за пределы чисто филологической и хронологической реконструкции, позволяя при помощи собранных мною документальных свидетельств передать мужество Мандзони, неукротимого экспериментатора, спорного и трудного для понимания создателя работ, навсегда оставшихся в истории искусства XX  в. Таким образом, моя коллекция служит задаче сохранения исторической памяти о работах и исканиях Пьеро Мандзони и трансляции содержащегося в них гениального потенциала  в будущее, поскольку, как сказал Жак Деррида, «архив это всегда залог, и как любой залог, он служит залогом будущего».

Гвидо Андреа Паутассо выражает свою благодарность Hauser & Wirth и свою особую признательность Фонду Пьеро Мандзони, в частности, Директору Розалии Паскуалино ди Маринео и историку искусства Ирен Стукки за предпринятые ими биобиблиографические исследования.